Грузин стоит под окном роддома.
За закрытым окном появляется его жена.
- Сулико! Родила?
Жена утвердительно кивает головой.
- Малчика?
Сулико делает отрицательный жест.
- А кого?..
Шутки шутками, но, как известно, в каждой шутке есть доля... Наверное, найдется немало отцов, испытавших — пусть и легкое — разочарование, узнав о рождении дочери (особенно если это первый ребенок). А уж окружающие-то, друзья-приятели для скольких шуток найдут повод! Отец тут же будет прозван бракоделом и так далее. И дело здесь не в том, что мальчика иметь действительно лучше, а в многовековой традиции, от которой отступить не так-то легко, человек даже против воли находится под ее властью. Не осознавая этого, он поступает так или иначе не потому, что уверен в своей правоте, а потому, что так принято. Что и говорить, человек, в самом деле, животное общественное.
На протяжении всей обозримой истории человечества, по крайней мере его европейско-азиатской части, рождение мальчика считалось более желанным. Так что на месте грузина в приведенном анекдоте вполне мог бы оказаться "и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык". Причин тому, как ни странно, великое множество. Часть из них носит чисто мифологический характер и не поддается логическому объяснению. Другие, исключительно рациональные, причины в большинстве своем давно уже забыты.
Вот для примера некоторые из них. Вам никогда не приходилось задумываться, почему, вступая в брак, женщина берет фамилию мужа, а не наоборот? Между прочим, не так давно у некоторых народов жена брала не только фамилию супруга, но и его имя, полностью расставаясь с именем, данным ей при рождении. Как правило, жена переходила жить в дом мужа (в русских деревнях и до сих пор считается зазорным для мужа перейти жить в семью жены — таких людей называют примаками или приемышами и шутят про них: "Чем в приемыши идти, лучше по миру пойти"; "Лучше на бороне спать, чем примаком быть").
Это восходит еще ко времени родового строя, когда женщина, переходя в род мужа, как бы умирала для своих родственников, а в роде мужа как бы появлялась на свет как новый человек — соответственно, с новым именем — именем мужа и рода, — с новыми родителями — свекром и свекровью. Не случайно поэтому в патриархальных крестьянских семьях жена называла родителей мужа батюшкой и матушкой, богоданными родителями. А в свадебных причитаниях (по невесте причитают почти как по покойнику) всегда говорится, что невесту отдали "на чужу-дальнюю сторонушку", пусть даже она выходит замуж в соседний дом.
Вот и получается: родили девочку, растили-кормили — не успели оглянуться, а ее уже и чужим людям отдавать пора! Вообще, в крестьянских семьях к детям отношение было очень рациональное: их рожают, чтобы они работали, а какая выгода, если они будут работать не на тебя, а на кого-то еще?! Другое дело мальчик. Он вырастет, а все равно останется в семье, да еще и жену в дом приведет.
Не надо забывать и о том, что в России после отмены крепостного права землепользование было общинным, и община каждый год выделяла семьям в пользование больший или меньший участок земли в зависимости от размера семьи, от количества в ней... мужчин (любого возраста, даже грудничков). А ведь крестьянство составляло около 80% населения России.
Так что рождение мальчика было не только почетным, но еще и выгодным делом. И супруги старались.
Считалось возможным повлиять на результаты родов разными магическими средствами. Соответствующие меры принимались с самого начала супружеской жизни — еще на свадьбе. Так, когда молодые приезжали от венца и садились за стол, невесте на колени было принято сажать ребенка. Это должно было обеспечить рождаемость детей в молодой семье. Ребенок этот обычно был младший брат или сестра жениха. Если же у него таковых не было, сажали еще какого-нибудь его родственника: племянника и т. п. Пол этого ребенка должен был соответствовать полу желаемого первенца у молодоженов. Если хотели мальчика, на колени невесте сажали мальчика, если же девочку (хотя предпочтение оказывалось мальчикам, разумеется, бывало и такое) — невеста брала девочку.
Согласно представлениям об "идеальном" браке, зачатие должно произойти именно в первую брачную ночь, и к концу первого года брака ожидался первый ребенок. Поэтому-то на свадьбе и предпринимались разные действия для "планирования семьи" и — уже со стороны невесты — различные "контрацептивные меры": например, невеста, сидя за свадебным столом, должна была подложить под себя столько пальцев, сколько лет она не хотела рожать (делалось это в тайне от родителей жениха, которые, как правило, стремились к скорейшему пополнению семейства).
Разумеется, особое значение придавалось тому, как пройдет первая брачная ночь. Она была кульминацией, пиковым моментом, центром свадьбы. Сама свадьба длилась не менее двух дней, при этом гости часто даже не расходились домой, а оставались ночевать у хозяев, а иногда и вовсе не спали, а продолжали пировать.
Молодых, естественно, уводили спать в отдельное помещение. Однако это было совсем не столь очевидно, как для современного городского жителя: деревенская изба, даже самая большая, состоит и всегда состояла из одной-двух комнат, в которых жила вся семья, а семьи были не в пример современным, и число домочадцев могло доходить до полутора-двух десятков человек. Так что отдельное помещение, которое молодожены получали в свое распоряжение, даже не всегда было жилым — это могла быть баня, овин, сеновал и т. д. Да и получали они его не навсегда, а лишь на первую ночь-две. И уже это подчеркивало исключительное значение первой брачной ночи.
Особое внимание уделялось приготовлению постели для молодых. Считалось, что то, на чем будут спать супруги, может существенным образом повлиять на их дальнейшую жизнь и на жизнь всей семьи. Особенно если речь идет о первой совместной ночи (интимная близость до брака не практиковалась). Приготовлением постели занималась обычно свекровь и делала это в тайне от всех. Каждая свекровь должна была немножко знать — так называли магическое знание, умение колдовать и лечить. "Знание" свекрови было прежде всего направлено на предохранение молодых от порчи и на обеспечение продолжения рода. Поэтому, готовя для сына и его жены постель, она следила, чтобы туда никто не подложил предмета, который может испортить молодоженов.
При этом она сама клала под постель обереги, которые должны были защищать спящих (чеснок, нож, булавку, рыболовную сеть и т. п.) и обеспечить рождаемость. Так что первоначально "планированием семьи" занималась свекровь. Если она клала под постель или под подушку предмет мужского труда: топор, долото, пастушеский кнут, — в брачную ночь или вскоре после нее будет зачат мальчик. Если же она хотела, чтобы первой родилась девочка, она клала туда женское орудие: веретено, челнок от ткацкого станка. Это же могли делать и сами молодые. Наряду с настоящими орудиями мужского или женского труда часто использовали специально для этой цели изготовленные маленькие деревянные их подобия, своеобразные игрушки, символы: топорик, прялку.
Из того, что использовались именно орудия труда, видно, что планировалось рождение прежде всего работника, так что магически обеспечивалось не только рождение сына или дочери, но и их будущее мастерство в том или ином деле. Если положить под постель супругов символическую прялочку из щепок, родится не просто девочка, но искусная пряха, если топор — родится плотник.
Иногда для того, чтобы обеспечить рождение ребенка желаемого пола, инструменты выбирались не по принадлежности к мужскому или женскому труду, а по другому признаку. В одной архангельской деревне моя собеседница рассказывала мне: когда собираются гости по поводу рождения ребенка, если родилась девочка, над отцом смеются. "Если девчонка родится, там говорили, что бракодел или что топор положил под голову. Вот если тебе надо девчонку, значит ложишь под голову топор. А если... паренек чтоб был, дак надо ложить молоток.
Чтоб гвоздик был. А тут (то есть от топора — Б.Ф.) щель получается". Сейчас такие поверья, как видим, перешли в разряд шуток, но еще не так давно эти приемы широко применялись на практике. В данном случае на пол будущего ребенка влияет не принадлежность орудия мужскому или женскому труду, а сходство между предметом, на который воздействуют молотком или топором, и гениталиями: гвоздь — мужской половой орган, щель в дереве — женский.
Такие действия производились, разумеется, не только в первую брачную ночь, но и в любое другое время, с той разницей, что в другое время желаемый пол ребенка обеспечивали и сами будущие родители.
Большое значение придавалось и времени зачатия: считалось, что на пол ребенка оказывает влияние грамматический род названия того или иного дня недели: если ребенок будет зачат в среду, пятницу, субботу — родится девочка, если в понедельник, вторник, четверг или воскресенье (средний род приравнивался к мужскому) — на свет появится мальчик. То же значение могло придаваться и грамматическому роду названий некоторых предметов, которые подкладывали под постель.
Существовали и другие способы, применяемые во время первой брачной ночи или во время интимной близости вообще. Например, молодые, после того как они оставят пирующих за свадебным столом гостей и уединятся в отведенной для них комнате, должны были помочь друг другу раздеться, разуться и распоясаться. Под одеждой, поверх нижнего белья, обязательно носили тканый пояс, который служил и защитой от сглаза, оберегом, и символом чистоты и целомудрия, его не снимали даже ночью; во время первой брачной ночи следовало распоясаться в знак вступления в новое физическое, социальное и возрастное состояние. Так вот: если новобрачная раздевала, распоясывала мужа или снимала с него обувь, то это означало его верховенство в семье, а следовательно, что будет зачат мальчик; если же муж раздевал жену — должна была родиться девочка. Если мать мечтала о девочке, она ложилась спать с мужем, повязав на голову платок, если о мальчике — под подушку клали шапку.
В народных верованиях ярко выражена соотнесенность пола ребенка с правой и левой сторонами. Такая соотнесенность связана не только с ребенком и родами: во многих других обрядах, обычаях и верованиях левая сторона соотносится с женским началом, а правая — с мужским. "Правый" — как известно, слово родственное слову "правильный", а "левый"... ну, это и так понятно. Неудивительно, что при пренебрежительном отношении народной культуры к женскому началу именно оно и воспринимается как левое. Чтобы будущий ребенок не был девочкой, то есть, пользуясь разговорным словечком, "левым", муж должен лежать справа от жены и «залезать на нее» справа, если же хотели девочку — слева.
Интересно, что повлиять на пол ребенка считалось возможным даже во время беременности: пока ребенок не родился, он еще не сформировался до конца, следовательно, его можно сделать таким, как нужно. Поэтому женщине, чтобы родить мальчика, в первые девять дней со времени первого шевеления плода в животе матери не следовало произносить ни одного женского имени и наоборот. Если мать хотела девочку, она ходила тайком в хлев и сцеживала из коровьего вымени на пол немножко молока (параллель "девочка (женщина) — корова").
Нередко пожелания супругов в отношении пола будущего ребенка не совпадали, и между ними возникало целое состязание: кто кого перехитрит и переколдует. Мать обязательно учила свою дочь-невесту, как ей поступать, чтобы иметь детей того пола, которого она хочет, и вообще верховодить мужем, сделать его послушным. Жениха в свою очередь тоже наставляли, как ему поступать и как избежать чар со стороны подруги. "Побеждал сильнейший".
Но вот ребенок зачат, "дело сделано", теперь интересно поскорее узнать результат. Существовала масса способов узнать, кого же все-таки женщина носит. Некоторые из этих способов настолько распространены, что с ними наверняка сталкивались многие современные городские мамы, далекие и от деревенской жизни, и от колдовства.
Подчас даже от врача можно услышать: "Вон у тебя какой круглый живот, точно, девочка будет!" Или: "Живот острый, вперед торчит, не иначе будет мальчик!" К реальности это имеет такое же отношение, как и представление о том, что если беременная встает с правой ноги или, сидя, вытягивает правую ногу, то она родит мальчика и наоборот. Как видим, и здесь правое и левое обозначает мужское и женское.
Согласно народным представления, внешность и поведение беременной красноречиво говорит о том, кого она носит. Так, если она охотно ест соленое, острое, родится мальчик, если ее больше тянет на сладкое и пресное — девочка. Многочисленные прихоти будущей матери также указывают на девочку. Если женщина с удовольствием слушает песни и сама поет — жди девочку. Если во время беременности женщина сильно меняется в лице, лицо ее худеет, она становится некрасивой, осунувшейся — это к мальчику, если у нее румянец, лицо ее полнеет (полнота в народном представлении — признак красоты), круглеет, становится еще более привлекательным — к девочке. Если женщина стыдится вопроса: "Кого родишь?" — непременно родит девочку.
Несмотря на то, что даже во время беременности считалось возможным повлиять на пол будущего ребенка, гадать о нем начинали задолго до того, как он появился "в проекте". Это несоответствие (зачем гадать о том, что еще можно изменить?) никого не смущало: гадание — гаданием, а может быть, все-таки получится по-нашему: человеку свойственно состязаться с судьбой.
"Носителем информации" о будущем ребенке был предыдущий. Поскольку он был последним в семье, кто пришел оттуда, откуда берутся дети, полагали, что он приносит с собой и сведения о дальнейшем прибавлении семейства. На нем искали этих свидетельств. Например, смотрели на его волосы. Если они сзади оканчивались «косичкой», хвостиком на шее, это считалось верным знаком того, что следующим ребенком будет девочка (девочки и девушки в деревнях обязательно носили косы).
Младенца, только что научившегося сидеть и хватать руками, сажали за стол на лавку или родителям на колени и раскладывали перед ним разные предметы, связанные с мужским или женским бытом или трудом: платок, курительную трубку, кнут, деталь ткацкого станка, веретено и т.п. — и наблюдали, какую вещь он возьмет в руки первой: мужскую или женскую. Это должно было соответствовать полу следующего ребенка.
А теперь посмотрим, что же за картина получается, если соединить все эти признаки вместе. Помните старую песенку на стихи Р. Бернса: "Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши мальчишки..."? Итак, из чего же?
Мальчики, хотя и правы, но лицом худы, угловаты и некрасивы, любят острое, соленое, тянутся к острым же предметам, не прочь покурить, не интересуются песнями, не охочи до домашней работы. Девочки же, то есть левые, — капризны, но красивы, круглы и румяны, рукодельницы, любят сладкое, скромны и стыдливы. Так что выбирайте...
Автор: Борис Фрост, Специалист по славянскому фольклору, к.филол.н.
Источник: Девять месяцев
Фото: inmagine.com, photographik.org
Беременность и роды в октябре
