Как и всем людям во все времена ничто человеческое древним японцам было не чуждо. Экзальтированные аристократы, воспитанные в духе особой философии, предписывающей воспринимать мир через призму "ускользающей красоты", имеющие много времени на то, чтобы чтобы обдумывать свои чувства и предаваться им, скажем так... любили любить. О моногамии в привычном для нас понимании этого слова речи не шло. Это было не принято, а потому внебрачные или многочисленные брачные связи были не просто вариантом нормы, а самой нормой.
Чтобы говорить о том, как обычно это происходило, надо сделать небольшое лирическое отступление. Поэзия в жизни японца периода Хэйан играла колоссальную роль. В сущности, она была рядовой нормой передачи информации. Традиционные пятистишия вака - это не совсем то же самое, что наша поэзия. Они выполняли чисто утилитарную функцию и служили универсальным способом выразить или зафиксировать свои мысли и чувства, в том числе в делах сердечных. Умение слагать стихи ценилось очень и очень высоко, считалось достоинством и добродетелью. Японский язык удивительно богат на омофоны и омографы, поэтому послание могло иметь не одно "второе дно". Это важно, потому что в любовной переписке эти особенности использовались на полную катушку.
Итак, завязывание отношений обычно начиналось с переписки. И поэтический талант обоих адресатов мог сыграть немалую роль в исходе эпистолярного романа. Вообще-то, откровенно говоря, особого выбора в форме у людей не было. Дело в том, что женщины-аристократки в тот период особо не имели возможности общаться, с кем они хотят. Я встречала разные мнения относительно этого вопроса. По одной версии, молодых женщин вообще никому особо не показывали (и если общаться - то через ширму или стенку), по другой - нельзя было показывать незнакомым, поэтому изначально общение происходило опять же через какую-нибудь преграду, да еще с участием посредника (чаще всего слуги).
Ну, они и приноровились писать друг другу стихи, чтобы "прощупать почву". При этом, стихи обязательно с каким-нибудь подвывертом, чтобы испытать предмет платонической (пока) страсти на предмет образованности и живости ума.
Например, в своем "Дневнике" Идзуми Сикибу (одна из известнейших женщин-литераторов того времени) описывает историю своей любви с принцем Ацумити. В дневнике полностью приводится их переписка.
И вот, в начале отношений женщина получает от принца цветок померанца. Она с лету распознает в этом жесте намек на классическое стихотворение из антологии "Кокинвакасю" (поиски пути от сердца к сердцу):
"Пятой луне
Навстречу расцвел померанец.
Его аромат
Вдыхая, вдруг вспомнил: так пахли
Когда-то ее рукава".
И пишет ответ:
"Чем рассуждать
Об этом запахе нежном,
Я предпочла бы
Услышать кукушку - так же
Звучит ее голос, иль нет?.."
Тут опять надо сделать лирическое отступление. Дело в том, что принц Ацумити - брат человека, которого любила Идзуми Сикибу и который умер незадолго до начала всей этой истории. То есть, посланный цветок с одной стороны является знаком внимания, с другой - призван подчеркнуть тоску пославшего о брате и просьбу разделить эту печаль. Идзуми Сикибу дает понять, что поняла намек, а также намекает, что хочет получить ответ от принца и гадает, похож ли он на своего брата. Образ кукушки выбран потому, что в Японии она очень четко ассоциируется с померанцем, а с другой стороны, связан с "Пятой луной", то есть, тем временем, когда стихотворение было написано.
Таким образом, как мы видим, сложное наслоение символов позволяет будущим любовникам "сказать" друг другу намного больше, чем кажется с первого взгляда.
Итак, завязавшийся "по переписке" роман какое-то время не выходит за рамки эпистолярного. Кавалер и дама регулярно обмениваются посланиями, прощупывая почву. При этом, в идеале, следуя неписаным правилам. Так, например, было принято сетовать на то, что признание в любви не приносит облегчения, а только усугубляет страдания. И соответственно, жаловаться на свои душевные невзгоды. Писать ответ следовало, основываясь на строчках из полученного письма. При этом, нередко это использовалось для обращения аргументов противоположной стороны против нее же самой. Так же часто формальное соблюдение этого правила позволяло переходить в другую плоскость и на другую тему, за счет упомянутых выше омофонов и омографов.
Но вот - свершилось. Консенсус достигнут, встреча состоялась, изголовья соединены. Кстати, приходить на любовное свиданье мужчине полагалось после захода Солнца, под покровом ночи. А уходить от избранницы до того, как забрезжит рассвет.
Так вот, после проведенной вместе ночи мужчине полагалось утром послать возлюбленной письмо. Причем, чем раньше - тем лучше. Отсутствие послания считалось ужасным оскорблением и четким знаком, что серьезными он эту связь не считает. Такие стихотворения назывались "кинугину-но ута" - "песня разъединенных одежд". Содержимое послания могло серьезно повлиять на дальнейшее развитие отношений. И оно обязательно должно было содержать слово "кои" - "любовь". Помимо этого, традиция предписывала сравнивать свои чувства до и после совместной ночи, подчеркивая, что теперь они стали намного сильнее. Женщина же в ответ должна была подвернуть сомнениям чувства мужчины, кокетливо выразить недоверие к его серьезным намерениям.
Как ни парадоксально, мужчина в эпоху Хэйан мог иметь "официальных" и "не официальных" любовниц. Чтобы перевести даму в разряд первых, полагалось после первое проведенной вместе ночи посещать ее еще три ночи подряд.
Стихотворения служили не только для установления отношений, но и для сохранения их. В литературе очень популярен сюжет в стиле "Он, вроде бы, к ней охладел, но она сложила стихотворение - и его чувства не просто вспыхнули с прежней силой, но стали еще более пылкими". То есть, вака были универсальной формулой "выяснения отношений", воспринимались исключительно серьезно и составляли существенную часть образа человека в глазах окружающих. Искусство хорошо слагать стихи могло возродить интерес и подогревать его. При этом, не считалось зазорным, если оставленный без внимания человек (будь то мужчина или женщина) писал несколько посланий подряд, стремясь привлечь внимание своей зазнобы.
Если мужчина или женщина охладевали к объекту прежней страсти, можно было послать цветок (веточку определенного растения) с соответствующим стихотворением, чтобы напомнить о своем существовании или посетовать на невнимание.
Несмотря на это, мужчины нередко бросали своих подруг и игнорировали их страдания. Ожидание было обычным делом для женщины эпохи Хэйан: каждый вечер она гадала, придет ли кавалер к ней под покровом тьмы, или снова предпочтет другие дела (других женщин?) ее обществу. Если она была "не официальной" любовницей, то тем более он не имел перед ней никаких обязательств. Справедливости ради надо сказать, что и обратные случаи бывали: жестокосердная женщина могла отвергнуть влюбленного мужчина, предпочтя ему соперника. Но это случалось все же реже.
Впрочем, не все было печально. Красивые счастливые истории любви, равно как и браки, могли развиваться вот из таких "романов в письмах".
Поэтический дар, живость ума, знание классической поэзии ценились в это время не меньше, чем положение в обществе и привлекательная внешность.
Как и всем людям во все времена ничто человеческое древним японцам было не чуждо. Экзальтированные аристократы, воспитанные в духе особой философии, предписывающей воспринимать мир через призму "ускользающей красоты", имеющие много времени на то, чтобы чтобы обдумывать свои чувства и предаваться им, скажем так... любили любить. О моногамии в привычном для нас понимании этого слова речи не шло. Это было не принято, а потому внебрачные или многочисленные брачные связи были не просто вариантом нормы, а самой нормой.
Итак, завязывание отношений обычно начиналось с переписки. И поэтический талант обоих адресатов мог сыграть немалую роль в исходе эпистолярного романа. Вообще-то, откровенно говоря, особого выбора в форме у людей не было. Дело в том, что женщины-аристократки в тот период особо не имели возможности общаться, с кем они хотят. Я встречала разные мнения относительно этого вопроса. По одной версии, молодых женщин вообще никому особо не показывали (и если общаться - то через ширму или стенку), по другой - нельзя было показывать незнакомым, поэтому изначально общение происходило опять же через какую-нибудь преграду, да еще с участием посредника (чаще всего слуги).
Тут опять надо сделать лирическое отступление. Дело в том, что принц Ацумити - брат человека, которого любила Идзуми Сикибу и который умер незадолго до начала всей этой истории. То есть, посланный цветок с одной стороны является знаком внимания, с другой - призван подчеркнуть тоску пославшего о брате и просьбу разделить эту печаль. Идзуми Сикибу дает понять, что поняла намек, а также намекает, что хочет получить ответ от принца и гадает, похож ли он на своего брата. Образ кукушки выбран потому, что в Японии она очень четко ассоциируется с померанцем, а с другой стороны, связан с "Пятой луной", то есть, тем временем, когда стихотворение было написано.
Таким образом, как мы видим, сложное наслоение символов позволяет будущим любовникам "сказать" друг другу намного больше, чем кажется с первого взгляда.
Стихотворения служили не только для установления отношений, но и для сохранения их. В литературе очень популярен сюжет в стиле "Он, вроде бы, к ней охладел, но она сложила стихотворение - и его чувства не просто вспыхнули с прежней силой, но стали еще более пылкими". То есть, вака были универсальной формулой "выяснения отношений", воспринимались исключительно серьезно и составляли существенную часть образа человека в глазах окружающих. Искусство хорошо слагать стихи могло возродить интерес и подогревать его. При этом, не считалось зазорным, если оставленный без внимания человек (будь то мужчина или женщина) писал несколько посланий подряд, стремясь привлечь внимание своей зазнобы.
Знаменитый индийский чай масала
